Как тяга к юным девочкам привела солидного чиновника на каторгу

Как и все предыдущие истории из серии «Оренбургский ретро-детектив», эта основана на реальном уголовном деле, хранящемся в Объединенном государственном архиве Оренбургской области. Но в этот раз мы по понятным причинам не станем полностью указывать фамилии преступника и его жертвы, хотя в документах они, конечно, приводятся.

***

Поздно вечером 30 июня 1891 года в дом оренбургского врача Наума Теребинского (об этом легендарном докторе, в те годы выполнявшем функции судмедэксперта, мы подробно рассказывали в предыдущей главе ретро-детектива) ворвался молодой человек. Это был Сергей Кудряшев, работавший в многодетной купеческой семье Г. учителем. Он попросил врача побыстрее собираться: одна из его учениц, 15-летняя Раиса, утверждает, что ее изнасиловали.

Душеприказчик и сироты, которым он обязан помогать 

Г-ы были одними из самых богатых жителей Оренбурга. Глава семьи являлся купцом первой гильдии — это была элита тогдашнего бизнес-сообщества, предприниматели, которые занимались внешней торговлей, имели право владения морскими судами (купцы второй гильдии — только речными, ну, а третьей — так, мелкие ИП-шники по нынешним меркам, им корабли покупать не позволялось) и пользовались так называемой «паспортной льготой», то есть могли беспрепятственно передвигаться по территории всей Российской Империи. Но матерый купец Г. умер, оставив вдову с 9 детьми, а освободившимся после его смерти капиталом распоряжался душеприказчик Михаил К.

Душеприказчик — это тот, кто следит за исполнением завещания. Семьи были большими, отношения в них — запутанными, и необходимо было следить, чтобы воля покойного исполнялась в точности, не противореча при этом законам, а каждый их потомков, а также друзей и дальних родственников, получил именно то, что ему причитается. В книгах русских писателей той поры то и дело встречаются упоминания долгих судебных процессов по поводу дележки наследства: герой, допустим, продул все в карты, но тут умер его троюродный дядя, которого он отродясь не видел; герой нанял ушлого чиновника, чтобы тот «похлопотал» в суде, и чиновник так нахлопотал, что картежник оказался баснословно богатым, а настоящие наследники остались ни с чем — обычный сюжет того времени…

Так вот: 59-летний Михаил К. был уважаемым членом оренбургского общества, имел чин надворного советника (что, согласно табели о рангах, соответствовало званию подполковника) и исполнял волю умершего богача, следя за тем, чтобы никто из его детей, достигнув совершеннолетия, не остался обиженным… в том числе и 15-летняя Раиса Г.

_{Беловка, конец XIX века. Фото из фондов Государственного музея истории Санкт-Петербурга}

Поездка на дачу обернулась кошмаром 

Душеприказчик и семья покойного, разумеется, много общались. И, очевидно, общение это было не просто деловым: в июне 1891 года К. пригласил Раису погостить у него на даче в поселке Переволоцк. Причем сам он оставался в Оренбурге — дела, дела — а на даче жила, с прислугой, разумеется, его племянница Елизавета, чуть старше Раисы.

Девочки неделю жили на даче, купались в реке Самаре, дышали целебным сельским воздухом. А потом, неожиданно, в Переволоцк нагрянул сам К.: нашел пару дней, вырвался на природу из суетного города.

Из протокола, составленного судебным следователем со слов потерпевшей:

— На восьмой день ея пребывания в Переволоцком приехал туда Михаил К. Увидев ее одну, посадил на колени, стал обнимать и ласкать, говоря: «Какая ты хорошенькая».

Девочка приняла это как должное: 59 лет дедушке, он ей, действительно, в деды годится — почему бы и не обнять девочку, и правда, хорошенькую? Но вечером К. отдал странное распоряжение: он «велел своей кухарке притащить кровать из крайней комнаты, где он спал, в соседнюю комнату». А ночью Раиса проснулась.

Из протокола, составленного судебным следователем со слов потерпевшей:

— Часов в 12 Раиса Г. проснулась от того, что кто-то поднимает одеяло, которым она была укрыта. Она закричала, но К. сказал ей: «Спи, мне просто нужно взять кое-что из туалета».

Туалет — это туалетный столик со множеством ящичков, что-то вроде комода. Покопавшись в нем, надворный советник ушел, но вскоре вернулся. Девочка проснулась от того, что кто-то навалился на нее сверху, а рот зажал ладонью…

Потом, когда К. стоял у ее кровати «в одной рубашке», она начала плакать, а К. «стал упрашивать, чтобы бывшее между ними осталось в тайне, после чего ушел».

Утром Раиса засобиралась домой, в Оренбург. Заботливый душеприказчик взялся отвезти ее на железнодорожную станцию, а по пути убеждал, что ничего страшного не произошло, и рассказывать об этом никому не нужно. А он отблагодарит, обязательно отблагодарит!

Из протокола, составленного судебным следователем со слов потерпевшей:

— По дороге он все просил ее не говорить никому о случившемся и положил ей за платье 3 рубля.

Возвращение в Оренбург 

В Оренбурге встречать Раису на вокзал (да-да, тот самый вокзал, на которым вы много раз бывали — только он был гораздо меньше, без боковых пристроек и верхнего этажа) приехал учитель Кудряшев. Впоследствии он рассказывал следователю, что девочка вела себя странно: она была возбуждена и суетлива, но при этом очень бледна.

Из протокола, составленного судебным следователем со слов свидетеля Кудряшева:

— По дороге она вынула из кармашка мешочек с конфектами и стала его угощать, а потом показала портмонэ с несколькими рублями и говорила, что приедет К. и купит ей хорошенький кошелечек. Но весь этот день Раиса казалась изнуренной, вялой, ка бы испитой. Заметно было, что ее что-то безпоколило.

К вечеру девочка явно заболела. Ее мать, купчиха Елизавета Г., стала допытываться: что же случилось? Простыла? Перегрелась? Или это «нервная горячка» — но с чего бы, если ребенок неделю поправлял здоровье на даче? Наконец дочь расплакалась и все ей рассказала.

_{Оренбургский вокзал, начало XX века. Из дореволюционного набора открыток}

Кто виноват: старый чиновник или молодой учитель? 

Поначалу мать ей не поверила. Изнасиловали? И кто — душеприказчик, этот благообразный чиновник преклонных лет?

Вот тогда-то она и отправила учителя к доктору Теребинскому. Когда врач приехал, заплаканная Елизавета попросила его осмотреть дочь и ответить, «не померещилось ли это дочери во сне». Врач провел осмотр и ответил: нет, не померещилось. И посоветовал: нужно обращаться в полицию.

Прошло несколько дней, и господина К. пригласил к себе прокурор. Дело было деликатное, и разбирались в нем органы очень осторожно: речь шла о девице из очень богатого и уважаемого семейства и о высокопоставленном чиновнике, нельзя наломать дров… После этой беседы душеприказчик К. примчался в купеческий дом. Хозяйку, Елизавету Г., не застал, и потребовал отвести его в комнату к больной.

Учитель, оставшийся в доме за главного, противиться этому не мог, но настоял, что дверь в спальню девочки будет открыта, а он сам останется в коридоре, откуда все видно и слышно.

Из протокола, составленного судебным следователем со слов свидетеля Кудряшева:

— К. был бледен, весь дрожал, говорил взволнованным голосом. Он стал умолять Раису отказаться от своих слов; затем, схватив себя за волосы, стал бегать из угла в угол, говоря, что все это Раиса выдумывает, чтобы его погубить, и он пустит себе пулю в лоб. Потом упал на колени стал просить «пожалеть старика».

Вскоре вернулась мать и выгнала его.

Но со следователем надворному советнику все же объясняться пришлось. И он выдал свою версию: дескать, в действительности у избалованной девчонки роман с учителем, тем самым Кудряшевым. А мать, узнав об этом, решила переложить грех на уважаемого и богатого старика — зачем ей в зятьях голодранец?

Эту версию поддержала и его племянница Елизавета, та, что в момент преступления находилась в соседней комнате — и ничегошеньки, разумеется, не слышала.

Из протокола, составленного судебным следователем со слов свидетельницы Елизаветы К.:

— Немыслимо, чтобы он изнасиловал Раису Г., так как никто не слыхал криков, которыя она, Елизавета К., должна была бы услыхать, так как не спала почти целую ночь. Утром Раиса была в хорошем настроении духа и не похоже, чтобы о чем-то волновалась. При этом она, Елизавета К., припоминает, что, когда гостила в доме Г., то замечала, что по ночам Раиса ходит в столовую, где спит Кудряшев, в одной сорочке.

Что следователю рассказали слуги 

В общем, следователь оказался в положении затруднительном: кому верить-то? Он стал опрашивать слуг. Может, и вправду что-то было между барышней и учителем?

Из протокола, составленного судебным следователем со слов свидетельницы Акулины Халиной, горничной Г.:

— Никаких особенных отношений между Раисой и Кудряшевым она не замечала, относился Кудряшев к ней, как к ребенку.

Но горничная — лицо заинтересованное, ей в этом доме еще служить, она может и приврать под присягой ради хозяев… А следователю удалось найти другого свидетеля, бывшую кухарку, которую Елизавета Г. прогнала за какую-то провинность. Уж она-то купчиху точно выгораживать не станет!

Татьяна Петрова, бывшая кухарка Г., рассказала, что ее отыскал и пригласил к себе чиновник К. Он стал спрашивать, не знает ли она что-либо об отношения Кудряшева и Раисы. На это кухарка, пусть и обиженная на бывшую хозяйку ответила (и потом следователю повторила): да, Раиса была любимицей Кудряшева, но чтобы он вступал с ребенком в связь — нет, невозможно.  

Из протокола, составленного судебным следователем со слов свидетельницы Петровой:

— Кудряшев был в доме Г. как бы их семейный, входил к детям в спальни, когда они бывали раздеты. Дети его любили, а Раиса относилась к нему любезнее всех, она была бойчее других детей.

Еще она рассказала о таком эпизоде. Однажды свидетельница увидела в комнате Елизавету, Раису и учителя Кудряшева. Елизавета была рассержена и кричала на дочь.

Из протокола, составленного судебным следователем со слов свидетельницы Петровой:

— Мать хотела побить Раису, но была удержана от этаго Кудряшевым.

То есть, действительно, отношения между ученицей и учителем были очень теплые, если он не боялся из-за нее с хозяйкой дома спорить — но теплые еще не значит, что интимные.

Надворный советник тем временем стоял на своем: я не при чем, это Кудряшев натворил, а купчиха на меня спихивает. В довершение он заявил, что «не способен к сношению» и предоставил документы о том, что ездил в Казань «лечиться от воспаления мочеваго пузыря».

_{Гостиннодворская улица. Дореволюционный набор открыток}

У обвиняемого сдали нервы 

Расследование дела — очень щекотливого, неприятного — тянулось уже 3 месяца, как вдруг ему было придано ускорение. Выяснилось, что Раиса беременна, и срок беременности совпадает со временем ее ночевки в Переволоцке. Тянуть дальше было совершенно невозможно.

Следователь снова встретился с К., и тот — то ли с испугу, то ли от отчаяния — начал нести под протокол совершеннейшую дичь. Цитировать его показания мы не станем, уж очень много там подробностей из области физиологии, но суть такая: если девица Г. забеременела, то уж он-то точно не при чем, он бы такого точно не допустил, ибо имеет богатейший опыт связей с невинными девушками (из низших сословий, конечно), и ни разу ничего подобного не происходило! То есть он, во-первых, сам опроверг собственные слова о бессилии, а во-вторых, заклеймил себя как развратника. Впоследствии, в приговоре, это будет выражено такой юридической формулой:

— Объяснение Михаила К., где он разсуждает об обыкновенном удовлетворении половой сферы с невинными девушками, свидетельствует о крайне циничном его отношении к женщинам и характеризует его как крайне развратнаго человека, которого даже невинность девочки, почти ребенка, из привилегированнаго класса, не останавливает от удовлетворения его половой потребности.

В общем, становилось понятно, что версия с учителем фальшивая. Отдельным аргументом стал рассказ доктора Теребинского о том, что мать девочки до последнего сомневалась, действительно ли произошло изнасилование, и обратилась в полицию именно по его совету. Если б она хотела возвести напраслину на чиновника, зачем бы ей колебаться? А слово этого врача, пользовавшегося колоссальным авторитетом в городе, дорогого стоило…

И 19 октября пристав пришел на квартиру К., чтобы арестовать его, но не застал: племянница Елизавета (все та же) сообщила, что дядя куда-то вышел, и когда вернется, не известно. Однако полиция вскоре выяснила, что накануне, 18 октября, К. взял извозчика и с большим количеством багажа отправился на вокзал. Полицейские известили о произошедшем железнодорожных жандармов, которые сняли купца с поезда на станции Сызрани.

Из приговора:

— Как причину отъезда К. выставил свою болезнь и желание в Москве полечиться.

Когда на него надавили, объяснив, что этой безнадежной попыткой бегства он себя полностью изобличил, К. стал метаться и выдумывать новые версии, закапывая себя все глубже.

Из протокола, составленного судебным следователем со слов обвиняемого:

— К этому обвиняемый добавил, что бегство его по железной дороге он может объяснить боязнью, так как слышал, что судебный следователь очень склонен к предварительному заключению, а ему не хотелось садиться в тюрьму.  

Изнасилованная сама виновата? 

Но садиться все-таки пришлось: надворный советник был отправлен в Оренбургский тюремный замок. От пребывания в этих суровых условиях с ним, как это часто бывает, случился приступ откровенности… Но очень своеобразной, надо сказать. Он признал, что в связь с девочкой вступал — но был, разумеется, совсем в этом не виноват!

Из протокола, составленного судебным следователем со слов обвиняемого:

— Ночью от клопов он никак не мог заснуть, вследствие чего и отправился за персидским порошком, который лежал в комнате, где спала Раиса. Войдя в комнату и заметив, что она лежит обнаженной, прикрыл ее. Раиса проснулась и заговорила с ним, нисколько не стесняясь его костюма и как бы показывая вид, что нечего с ней церемониться, и это, к его сожалению, и поощрило его остаться в таком виде, присесть на ея кровать и затем, вследствие усталости, принять полулежачее положение, а это и довело до описанных отношений. Все произошло против его воли, скорее по вине Г.

После этого все вопросы в виновности К. отпали.

Мать заявила гражданский иск на 20 тысяч рублей (колоссальные, немыслимые по тем временам деньги — помните, богач Рогожин в «Идиоте» Достоевского пытался «купить» Настасью Филипповну за 18 тысяч, потом поднял цену до 40, а потом притащил 100 и швырнул их в огонь, от чего у Ганечки Иволгина случился нервный обморок). Деньги нужны купчихе «во обезпечение надлежащаго воспитания имеющаго родиться у Раисы ребенка».

_{Первый лист приговора}

Наконец, 28 декабря 1891 года был вынесен приговор. Согласно статье 1525 Уложения о наказаниях, «за изнасилование имеющей более четырнадцати лет от роду девицы» чиновнику могли дать от 4 до 8 лет каторги.

_{«Уголовный кодекс» Российской Империи}

Судебная палата решила так:

— Подсудимаго К. Михаила Петрова лишить всех прав состояния и сослать в каторжныя работы на пять лет, с последствиями по 25 ст. Уложения о наказаниях.

Что это за последствия, уже рассказывалось в предыдущих главах «Ретро-детектива» — пожизненный запрет покидать Сибирь.

Денег на воспитание будущего внука купчихи не дали:

— Переходя к разрешению предъявленнаго матерью потерпевшей гражданскаго иска… Палата, принимая во внимание, что Г. ничем не доказала неимения у нея средств к существованию, и что вопрос о рождении ребенка остается пока открытым, так как не известно, последуют ли своевременныя роды и будет ли ребенок жизнеспособен, находит правильным признать иск не подлежащим удовлетворению.

Каторга его не убила 

Вот, собственно, и все. Как дальше сложилась судьба Раисы Г., родился ли у нее ребенок, что стало с учителем Кудряшевым, не известно.

А вот о дальнейшей биографии каторжника К. кое-какие сведения имеются. К делу подшито письмо, которое пришло в оренбургскую прокуратуру в 1897 году. Вот в этом конверте:

_{Конверт, которому 130 лет}

В письме «быв. Надв. Советн., ныне причисленный к Мариинскому, Томской губ., обществу, Михаил Петров К.» просит прокурора прислать ему справку о времени содержания под стражей в Оренбургском тюремном замке: этот документ необходим ему для обращения «к милосердию Его Императорскаго Величества со всеподданейшею просьбою о помиловании». То есть пожилой чиновник отсидел все 5 лет на каторге (ну, как отсидел: отпахал, каторжные работы были чудовищно тяжелыми), не умер там от воспаления своего мочевого пузыря и благополучно вышел на поселение, после чего был отправлен в городок Мариинск с населением около 9 тысяч человек (там располагалась знаменитая пересыльная тюрьма, через которую в разное время прошли Ленин, Рокоссовский и Гумилев). Несмотря на то, что он был лишен всех прав состояния, то есть стал деклассированным элементом — ни дворянином, ни крестьянином, ни купцом, а просто ссыльным каторжником — устроился он, похоже, неплохо. Ведь ту самую справку он просил отправить в «собственный дом по улице Александровской» — то есть денег на покупку жилья ему хватило.

***

Напоминаем, что каждую пятницу на сайте 1743.ru публикуются истории из рубрики «Оренбургский ретро-детектив».

Глава 1: о загадочном убийстве кухарки оренбургского чиновника. В подозреваемых числились два солдата Оренбургского линейного батальона.

Глава 2: о молодой крестьянке, которую посадила на цепь в сарае и морила голодом собственная свекровь.

Глава 3: о том, как «Оренбургская группа террористов» вымогала деньги у купца, гласного городской Думы.

Глава 4: как 17-летняя сирота, вышедшая замуж за отставного солдата, накормила нелюбимого мужа отравленным пирогом.

Глава 5: как жители отдаленного хутора обвинили своего соседа в колдовстве. 

А еще через неделю будет что-то новое. То есть старое. Но — точно интересное.